Александр Ирхин: «Гамулу нельзя было назвать пьяницей — он из тех, кто попадается»
Евгений Дзичковский
Фото: © ФК «Химки»
Найденов, Гаврилов, судьи, генерал Лебедь — букет воспоминаний тренера, работавшего в 24-х клубах.
«Атоммаш» (Волгодонск), «Спартак» (Орджоникидзе), АПК (Азов), «Шахтер» (Шахты), «Динамо» (Ставрополь), «Интеррос» (совхоз Московский), «Лада» (Тольятти), «Спартак» (Щелково), «Динамо-Газовик» (Тюмень), «Спартак» (Луховицы), «Рубин», «Спартак-Чукотка», «Уралан», «Металлург» (Красноярск), «Кубань», «Кристалл» (Смоленск), «Женис» (Астана), «Факел», «Астана», «Торпедо-РГ» (Москва), «Черноморец» (Новороссийск), «СтАрс» (Коломенский р-н), «Химки», ФК РЭУ им. Плеханова.
Это команды, которые тренировал Александр Ирхин с 1981 года по настоящее время. Кажется, не все. Зато некоторые — по два раза.
Ирхин знает о нашем футболе почти все. Особенно о тех его слоях, что не выставляются напоказ и не участвуют в парадах. О слоях, из которых российский футбол, собственно, и состоит.
Ирхину 64. Он очень хочет работать, находясь в порядке, внешнем и внутреннем. Сейчас вместо работы у него одно название.
Мы сидим на ирхинской кухне. Тренер вспоминает. Его рассказ контрастирует со сладостью пончиков, купленных к чаю в соседней булочной.
— Вы ведь сразу хотели про число моих клубов спросить? Опережаю. Кто не понимает, просто не может сделать элементарный анализ — посмотреть, что с этими командами потом стало. Я ведь почему уходил? Не потому, что не уживался или конфликтовал. Взять Смоленск. Играл в первом дивизионе — опустился до КФК. С «Тюменью» я с первого места вышел в высшую лигу — через три года КФК. И не только эти случаи. Не в оправдание себе говорю, но надо правильные выводы делать. Команда просто не могла больше существовать, при чем тут тренер? Два-три момента было всего, когда действительно пришлось уйти по жесткой схеме.
— Один из них — «Рубин» в 1998-м?
— Там все просто. У меня в атаке играли Кузьмичев и Юра Тишков, а должны были Ахметгалиев и Минвалиев.
— Кому должны?
— Руководство требовало татар в основе, элементарно. Мэр Камиль Исхаков, при котором потом «Рубин» поднялся. Его мнение сумел переломить даже не сменивший меня Садырин, а Антихович, работавший перед Бердыевым. С Садыриным, кстати, «Рубин» занял то же седьмое место, что и со мной, только я принял команду, когда она шла предпоследней. Если бы не расклады Бормана, выходившего в высшую лигу, — эти отдают туда, те сюда, а он в шоколаде, — «Рубин» при мне стал бы четвертым.
— Работая в татарской команде, вы были против татар?
— Любимое выражение Никиты Палыча Симоняна: «В большом театре поют не грузины, армяне или русские, а те, кто этого достоин. В футболе должны играть сильнейшие. Ясно, что если взяли игрока, который сильнее местных, выходить на поле обязан он. Но у мэра была своя правда. Я ему: «У татар уровень не тот». — «А ты для чего? Подними их уровень!»
— Чем закончилось?
— Уволили. Причем нехорошо. После матча выходной, поехал домой в Москву. Звонит председатель спорткомитета: «Что ты там делаешь?» — «Отдыхаю, завтра буду». Назавтра говорит: «Раз уехал, тренировку не проводишь». Ладно, смотрю со стороны. Тут вдруг в клубе говорят: «Пиши объяснительную». Написал: так и так, сказали тренировку не проводить. В ответ: «Ты самоустранился, пиши заявление по собственному». Ничего, говорю, писать не буду, что я нарушил? Тогда мне в лицо — приказ о прогуле и увольнении по 33-й статье. Ну, думаю, деятели…
— Неужели только за то, что не признали класс местных звезд?
— Все сложнее. Между президентом клуба и гендиректором пробежала кошка, я оказался невольным заложником. Одна сторона, чтобы спастись, начала топить меня. Разыграли национальную карту.
— Что за команда РЭУ имени Плеханова, где вы сейчас трудитесь?
— Студенты. Идея-то хорошая: не попал после школы в профессиональный футбол — развивайся в вузе. Но есть исключающие обстоятельства. За счет тренировочного процесса в студенческом футболе ничего не сделаешь. Я когда пришел, было две тренировки в неделю. Зачем нужен тренер? Ничему ведь не научишь при таком графике. Пробил четыре тренировки, но из этих дней один игровой. Следующее — поля. У вузов их нет, арендуем московский «Алмаз», и только полполя. А люди, между прочим, на лекции ходят, подрабатывают. Большинство на платной основе, а у тех, кто на бюджете, стипендия 2000 рублей. Как прожить? Естественно, футболом многие жертвуют, они же за знаниями пришли.
— Есть игроки уровня хотя бы второй лиги?
— Человека четыре.
— Сколько вам платят?
— Лучше промолчу. Меньше, чем две пенсии.
— А пенсия сколько?
— 14 тысяч рублей. Самое тяжелое в этой ситуации — чувствовать себя абсолютно здоровым человеком, готовым работать на любом уровне, подчеркиваю, на любом. Но невостребованным. Психологически убивает очень сильно. Чем дольше не работаешь, тем больше невостребованность становится синонимом ненужности. Как личности, как члена общества. Ты песчинка. Не станет тебя — никто не заметит. А с 14 тысячами кому ты поможешь, кого обеспечишь?
— К агентам обращались за трудоустройством?
— Выскажу версию: агентам я не интересен. Почему? Допустим, пристроил меня агент в условный «Енисей». Ясно, что надо будет продвигать в команду его игроков.
— Только так? Часть тренерской зарплаты агентов не интересует?
— Разве что бонусом. Не знаю, у меня агента никогда не было.
— Не поздно обзавестись.
— Пытался. Когда в «Факеле» работал, завязались, как я думал, отношения с Пашей Андреевым. Но нет. Года через полтора услышал: «Пойми, мы не тренерами, а игроками занимаемся». Другие на словах соглашались. Ни один не сказал: «Ты бесперспективный». А на деле — ноль предложений. Может, сам виноват, недооценил агентов. Проработал в Казахстане 2003 год, вернулся — они уже своей сетью все опутали. А я не придал значения.
— Брать в команду игроков одного агента — неприемлемо?
— Мне так даже проще, искать не надо. Бери, кого привезут, и работай. Но потом условный Градиленко предложит игрока сильнее, чем твой. И я уже не смогу его взять, потому что связан обещанием, понимаете? Игроки — основной корм агентов, с них они берут хорошо. И с клуба — за содействие селекции. Что им 10 или 20 процентов моей зарплаты?
— Было такое, чтобы в команду брали ненужных вам футболистов?
— Было другое. Интересуюсь Пупкиным, связываюсь с его клубом, выясняю стоимость — 10 рублей. Заявляю начальству, оно соглашается. Потом узнаю: Пупкина купили за 30 рублей. Таких историй много. Мне вообще наплевать как тренеру. Дайте обойму 15-17 человек, которыми можно работать, и берите сверху кого хотите. Но когда 12 нормальных нельзя отыскать в команде, этого не понимаю.
— Вы не играли на профессиональном уровне. Как стали тренером категории Pro?
— Первые 17 лет жизни провел в Азове Ростовской области. На 80 лет старше Москвы, на всякий случай. Учился в ДЮСШ, болел за СКА, мама крестиком «Понедельник» на футболке вышивала. Безумно хотел играть — тренером в детстве стать не мечтают. Поступил в волгоградский инфизкульт, только чтобы развивалась карьера футболиста. А поступив, спустился на землю. Волгоградский футбол сильно уступал ростовскому. Там только «Ротор» во второй лиге, тогда он назывался «Сталь», потом — «Баррикады». А в Ростове — СКА в «вышке», Таганрог с «Ростсельмашем» во второй, семь команд в классе «Б» и еще 16 — в первенстве области, в каждой по 3-4 человека профессионального уровня. В Волгограде понял, что до сборной СССР мне, пожалуй, не добраться. И впервые задумался о тренерстве.
— Так «Ротором» оглушило?
— Не только. Взяли как-то подставкой за политех, повезли в Саратов. Я начинал нападающим, затем играл с краю, почему не помочь? Помню, были там «Сокол» и «Ревтруд» (Тамбов), вот же название, господи. Вторая союзная лига. Питались в кафе, по талонам. Гляжу, ловчат мастера. Пока одни кассира отвлекают, другие салаты, сметану тырят. Стою и думаю: «За 130 рублей ездить на автобусе по семьсот километров в один конец и воровать сметану — такой жизни я себе хочу?»
— Аргумент.
— Кафедрой футбола у нас заведовал Александр Абрамов — человек, придумавший в Куйбышеве «волжскую защепку». Ввел для студентов запрет выступать за областные команды, где платили деньги. Или играй за «Сталь», или бесплатно за институт. Хотя звали в область за 100-120 рублей в месяц, со стипендией выходило бы солидно. Мы все равно хитрили — по субботам играли на город за «трешку», по воскресеньям на область за «пятерку». Но перспективы не радовали. А у меня красный диплом. Решил поступать в аспирантуру в Москве.
— Кандидатскую писали?
— Не успел защитить, хотя была готова. «Экспериментальное обоснование методики воспитания быстроты у юных футболистов 9-12 лет». Из аспирантуры забрали в армию, в Кантемировскую дивизию. Хлебнул счастья. По дивизии можно было передвигаться или строевым шагом, или бегом, маршировали на плацу по шесть часов в день. Должен был служить в ЦСКА, но напутали в военкомате — оказался под Наро-Фоминском. Только через 73 дня в клуб попал.
— За вас кто-то ходатайствовал насчет ЦСКА?
— Володя Федотов и Юра Пшеничников, первый набор ВШТ. Помогал им дипломы писать, будучи аспирантом.
— И что в ЦСКА?
— Судьба свела с Всеволодом Бобровым, и тут уж я влюбился в тренерскую профессию. Уникальный человек. Пригласил к себе в спортивный отдел. Прихожу — сидит Предехо, второй тренер гандболистов, выигравших золото Монреаля. «Гляньте, Всеволод Михалыч, рядовой — и в гражданке. А я, подполковник, в форме. Может, в часть его сослать?» Бобров поправил очки: «Смотри, Предехо, чтобы я тебя не сослал». Тренеру сборной Союза!
— Рабочее начало.
— До этого поглядел тренировки армейского дубля — понял, не потяну, пропустил много. Стал с подачи Боброва работать в учебно-методическом отделе под началом полковника Григорьева. Умница, эрудит, должен был возглавить спорткомитет минобороны — сгубила дружба с академиком Сахаровым. Занимался аналитикой, методиками, планами. Плюс общение с первым выпуском ВШТ — Малофеевым, Федотовым, Прокопенко, Логофетом. Это окончательно нацелило меня в тренеры. А помог случай.
— Какой?
— Олимпиада-80. Приказали освободить общежитие на Сиреневом бульваре за три месяца до окончания аспирантуры. Поехал домой в Азов. А там Володя Тютюнников, давний знакомый: «В Волгодонске стройка века, создают команду, «Атоммаш», старший тренер — Геннадий Матвеев, твой кумир из СКА, я у него помощником. Пойдешь к нам?» До этого были варианты стать лейтенантом в ЦСКА или вернуться в Волгоград преподавателем на кафедру футбола, но услышал — и не устоял. Так и начал тренировать, в 25 лет.
— Без ВШТ?
— Поступил уже после «Атоммаша», где отработал три года помощником, четыре — главным.
— Тогда тоже брали бешеные деньги за обучение?
— Тогда сами платили! Но было два условия. Первое — рекомендация республиканского спорткомитета, второе — высшее физкультурное образование или звание мастера спорта. Платили столько же, сколько ты получал до ВШТ, но не более 300 рублей. У меня в «Атоммаше» с премиальными выходило под 400. Привез справку из клуба, триста в итоге и получал. Даже в Высшей партийной школе таких стипендий не было. Плюс гостиница в Москве бесплатная, два выходных в неделю. А какое общение! В наборе были Курненин и Василевский из Минска, Чебану и Карас из Кишинева, Газзаев, Тарханов, Петрушин, Игнатенко, киевлянин Онищенко, зенитовец Мельников, Борис Бобров, он потом в РФС долго служил. При этом они только бутсы сняли, а я уже семь лет отработал, четко понимал, за какими знаниями пришел. Очень многое получил за два года. До ВШТ над футболистами, считай, издевался, после — начал тренировать.
— Куда вас распределили?
— Не было распределения, каждый сам устраивался. Но были стажировки. Вышло так, что сблизились во время учебы с Газзаевым. Валера предложил стажироваться у Семина. Поселились на локомотивской базе в Хосте в одном номере, много говорили о футболе и о жизни. Как-то Газзаев говорит: «Я вот-вот возглавлю орджоникидзевский «Спартак». Пойдешь со мной вторым?» — «А в ВШТ как доучиваться?» — «Не переживай, с Варюшиным (директор школы. — «Матч ТВ») решим вопрос». Совмещать учебу и работу запрещалось, но Газзаев действительно все уладил, и поехали мы в Осетию. Где я совершил одну из карьерных ошибок.
— Так-так.
— Летом предложили перейти в «Ростсельмаш» — согласился. Хотя до этого Газзаев говорил: «Рано или поздно я уйду в московское «Динамо», тебя либо с собой возьму, либо порекомендую главным в Орджоникидзе». А я уехал.
— Жалеете?
— Не надо было расставаться с Газзаевым. Мы продолжали потом общаться, но эпизод, наверное, не укрепил отношений. Про Газзаева всякое говорят, однако свои регалии он, бесспорно, заслужил. Высочайшая грамотность и понимание футбола, фанатичная преданность делу, прекрасно выстроенные коммуникации на всех уровнях.
— Как вам работалось с Александром Гармашовым в Тольятти?
— С самим Гармашовым еще можно было дело иметь, но окружение у него… Доили, сосали, в уши дули. Денег в «Ладе» тогда много было. Чувствуют его настроение — и давай.
— Продукция ВАЗа в начале 90-х кормила многих колоритных людей. Встречали этот типаж?
— А как же. Нельзя было просто приехать в Тольятти, купить автомобиль и уехать на нем обратно. Если давали отмашку — другое дело, я так с Борей Бобровым до Москвы ехал. Ни разу не остановили, ориентировка по нам была. В отношении других — беспредел страшный. Перекрестился, когда из «Лады» ушел.
— Работа в ней — тоже ошибка?
— Пожалуй. До этого работал в «Интерросе», команде совхоза Московского. Все складывалось, владелец был интересный — Виктор Боссерт, первый избранный директор завода микроавтобусов РАФ. Зарплаты у игроков в «Интерросе» — от 50 до 100 долларов. В «Ладе» — от 500 до 2000. Такого бюджета не только на футболистов — вообще на всех хватало. В 93-м была знаменитая «пулька» за выход в высшую лигу. «Лада», «Черноморец», «Тюмень», «Луч», «Океан» и «Крылья Советов». Играли в трех московских манежах в одно время — в 18:00. Судьи узнавали о назначениях в 16:00. Что там творилось, даже сейчас рассказывать не хочу. Уже имел приглашение от Гармашова, успел посмотреть команду на двухнедельном сборе. Сказал ему: «Мы и одного очка в пульке не наберем». Гармашов улыбался: «Посмотрим». И вышла ведь «Лада»!
«Хорошо, — говорю, — но мне из этого состава никто не нужен, кроме Бавыкина и Трофимова». Ответ: «Нет, я ребятам обещал». — «Как ты это представляешь? Есть двадцать человек — берем еще двадцать? Буду тренировать и наигрывать тех, на кого не рассчитываю, кто не отвечает уровню высшей лиги?!»
— Резонно.
— В итоге ни один даже в первой лиге не раскрылся. «Саша, хочешь я сам на собрании скажу: спасибо, все свободны? Нельзя два состава на сборы возить!» Это первая конфликтная ситуация.
— Не последняя?
— Были в «пульке» футболисты, не уклонившиеся, скажем так, от дополнительного стимулирования. Гармашов и их перед сезоном в «Ладу» привел. Зачем?! Если нам помогли, другим тоже помогут! Как мне с ними работать, когда я про них такое знаю? Кстати, ни одной зарплаты в «Ладе» не получил.
— А говорите — богато жила.
— У меня не было контракта, всё потом, потом… До конца марта продержался, больше не смог. Последняя капля — отданная Найденову игра.
— Уф-ф.
— Зачем — не знаю. Арсен такую комбинацию разработал, будто ему весной очки нужнее, намутил, уговорил. Денег не давал однозначно, Гармашову деньги были ни к чему. Итог — 1:3. А осенью «Ладе» уже и очки были не нужны — вылетела. К счастью, без меня.
— Колоритно вы про Найденова.
— Он и был колоритный. В 80-х легенды ходили, что он судьям чуть ли не не бриллианты дарит. А впервые увидел — невысокий человек в кожаном плаще и почему-то в спортивной шапочке. В 1990-м, 6 марта, сижу в родном Азове без работы, никто не зовет. Вдруг — звонок Найденова: «Ухожу из «Цемента», буду рекомендовать тебя. 8 марта приезжай, 9-го поедешь с командой на сборы». С бухты-барахты, без предисловий! «Арсен, команда, город — все нравится. Но нужно с руководством встретиться, условия обсудить». — «Какие условия?! Я обо всем договорился».
Приезжаю, встретили, отвезли на тренировку. Заинтересованно наблюдаю — Арсен уводит в тренерскую. «На что там смотреть? Надоел обман, никто меня не ценит, а у тебя все получится». И даже на обед с командой не берет. Вечером жду встречи в гостинице — никого. Приезжаю сам. «Что-то я не понимаю…» — «Да что тут понимать, команда готова, квартиры и машины я кому надо дал, завтра в девять отъезд на сочинский сбор». Разговор ни о чем.
На следующий день приезжаем в Дагомыс — подходит начальник команды Коля Хван. «Юлич сказал, чтобы тренировки проводил я, а не ты». Становится еще непонятнее. Но не лезу, просто смотрю. Проходит неделя. Заявляется Найденов, зовет в номер. «Знаешь, я решил остаться. Но ты не уезжай, подучишься». Хотя меня, закончившего ВШТ, уже в азовскую команду зовут.
— Ум за разум заходит.
— И у меня так было. А ситуация простая: у Арсена с руководством «Черноморца» возникла напряженность. И он запускает слух: «Ухожу». Чтобы подтвердить, нужна кукла нового тренера. В этой роли Найденов меня и использовал. Болельщики заволновались — тренер-победитель уходит! Разыграл эту карту, выбил мной, что хотел, и остался. Правда, в конце не соврал: «Я все равно скоро уйду, будешь главным». Спасибо, уже один раз побывал. Расстались, кстати, друзьями.
— На него было трудно обидеться, факт.
— До отъезда успел посмотреть, что такое установка Найденова. Контрольный матч с «Ротором» Сан Саныча Севидова, командой высшей лиги. «Цемент» — во второй. До этого на сборах было три ничьи по 1:1. А тут с утра суматоха, беготня, администраторы в мыле… Найденов — руки за спину, лоб нахмурен, меряет шагами холл, пока к нему в «люкс» команда стекается. Полководец перед финалом чемпионата мира, картина маслом.
Кто-то шепчет, чтоб не прервать его думы: «Арсен Юлич, все в сборе». Заходит. Уже были зарядка, завтрак и обед, но начало такое: «Во-первых, здравствуйте». Дальше примерно так: «Я съездил в Новороссийск — и мне стало плохо. Мне было стыдно ходить по городу, потому что «Цемент» до сих пор ни у кого не выиграл. Я опускал на улицах голову, я не мог смотреть людям в глаза. Вы обязаны сегодня выиграть, чтобы я мог ходить по Новороссийску с гордо поднятой головой!». Интонации и образ — хоть кино снимай.
Называет состав. Правого защитника — левым, левого — правым. Больше по игре ни слова. Да и что сказать, если неделю команду не видел? Народ уходит, крайние защитники, отыгравшие у Найденова пару сезонов, остаются. «Юлич, можно мы флангами поменяемся?» Смотрит удивленно: «А что, вам так удобнее?» — «Да». — «Черт с вами, меняйтесь».
— Как сыграли в итоге?
— Победили 3:2.
— Не сомневался.
— К перерыву вели 2:0, Найденов входит в раздевалку: «Еще 45 минут, и я смогу смотреть людям в глаза. Но надо кое-что подправить. Витя Панченко, помнишь тот момент?» — «Какой, Юлич?» — «Когда ты был здесь, а он — там?» Кто — он? Где — там? Как это можно понять без макета? Но ведь выиграли! Арсен после игры зашел в автобус, снял спортивную шапку: «Спасибо, теперь не стыдно пройти по городу».
— Про Найденова можно слушать бесконечно.
— Не буду касаться тренерских качеств, но я о нем действительно самого высокого мнения. Как-то Николай Глебов, корифей, работавший в Киеве и Ростове, сказал мне молодому под коньячок: «Тренер ты или нет, поймешь не раньше, чем через десять лет работы». Думаю: «Что ты несешь, дед?» Но вспоминаю его слова по сей день. Тогда считал, что самое главное — тренировочный процесс. Потом понял: методист и педагог — не одно и то же. Умение объединить команду и управлять ей гораздо важнее методических нюансов. Арсен обладал этим качеством как никто другой.
Кроме того, он не обманывал своих людей. Пообещал зарплату или квартиру — сделает. Как ему это удавалось, знал только он. Но выполнял! Спрашиваю у его помощников: Юлич не всегда на тренировки ходит, как он состав определяет? «Беседует с нами и футболистами, доверяет чутью». И ведь «Жемчужина» при нем играла! Молчу про тактику, теорию, вряд ли там это было, но люди действительно на поле творили, а не мучились. Остальное по стандартной схеме: пять тренировочных дней, один игровой. Иногда мог команду на песок вывести, чтобы вздрючить, или на шашлык, снять напряжение.
Конечно, не без сложностей человек. Во-первых, вечером на сборах все должны быть в его номере. Сидеть, слушать, общаться. Все крутилось только вокруг него, никаких группировок. Во-вторых, тонко манипулировал людьми. Тут одному про другого что-то скажет, там альянс раздробит, все с открытым ртом внимают, дело движется.
— Натерпелись вы от судей в лихие годы?
— Меня в их профессии одно удивляло. Допустим, гости дают 500, хозяева 300. Суди, что есть, половину вернешь в крайнем случае! По совокупности за сезон разве мало набежит? Нет, начинают мудрить. Анализировал и с точки зрения клубов. Подсчитал как-то, где помогли и когда утопили. Пришел к выводу: работа с судьями ничего не дает.
— Серьезно?
— Первые потому и первые, что у них все лучшее: состав, бюджет, материальная база. Последние во всем хуже, сколько бы кому ни давали. А кто кого прибьет в гостях и дома, кто станет шестым, кто восьмым — пена, мышиная возня. Другое дело — решающая игра или дерби. А так почти без разницы
— Судьи — нерешаемая проблема?
— За счет того, что футбол теперь детально показывают на ТВ, стало получше. Убить внаглую, как в 70—80-х, невозможно. Сейчас картина поприличнее, но упала квалификация. Раньше в 30 лет судьи только начинали, добившись чего-то в футболе, теперь чуть ли не заканчивают. Поступают 17-летними во все эти школы Будогосского. Зачем идут? Ясно же, не из любви к футболу.
— Вас когда-нибудь звали в большие клубы?
— Звали — может, и громко сказано, но была вот такая история. Приятель Евгений Киржнер позвал на матч донецкого «Шахтера» с дальним прицелом на тренерство. «Сведу с президентом клуба Брагиным, вылетаешь через три часа». Я счел ситуацию неловкой, да и дела были, отказался. А Брагина в тот день взорвали прямо на стадионе.
— У вас в «Атоммаше» играл Гамула. Веселый человек?
— Гамула не только у меня играл — я его реанимировал. Пришел он к нам после СКА и «Зари», дисквалифицированный за веселую жизнь. Взяли, хотя играть Гамула не мог и год сидел на ставке слесаря или токаря, не помню. Потом мы его восстановили в комсомоле, организовали письма на всех уровнях, вплоть до ЦК ВКЛСМ. Гамула вернулся. Что сказать, из всех футболистов, прошедших через мои руки, самым талантливым был Володя Татарчук. Гамула — второй. Необыкновенно одаренный: скорость, дриблинг, стандарты, двуногий, резкий, мяч отобрать невозможно, пасы раздавал, как рукой. Но разгильдяй и лентяй дичайший, играл на таланте. Заварову ни в чем не уступал, даже сильней был на определенном этапе.
— Помог «Атоммашу»?
— Отыграл неплохой сезон. Гамулу нельзя было назвать пьяницей — он из тех, кто попадается. Выйдешь из номера, условно, — со звенящим пакетом идет. Или: «Как дела, Игорек?» — «Простили меня». — «Надо обмыть. Что значит, не могу? По фужеру шампанского!» А в него попал этот фужер - и понеслось. Если с толку не сбивать — месяц продержится. В общении — замечательный парень, но чисто по-футбольному мне таких жалко. Мог играть за сборную, но не реализовал себя.
— Татарчук тоже не был образцом в плане режима?
— В Тюмени у меня играл. Пересекаюсь на каком-то футболе с Борисом Игнатьевым. «Возьми Татарчука». — «А он в Тюмень поедет? 28 лет, олимпийский чемпион». — «Поедет, причем без особых условий». Приезжает небольшого роста конек-горбунок. Разобранный, на разминке чуть подергается, и все. Рывок — вполсилы, перемещается шагом. Но как только игровое упражнение, меняется на глазах. Самоотдача, пасы! Я даже теоретически не мог понять, как он с мячом управляется. Будто у него в ноге три коленных сустава, а не один. Уникальный технарь. Спрашиваю Анатолия Исаева, которого пригласил консультантом: «Что думаешь, Константиныч?» — «Кондиции никакие. Но надо брать».
В Тюмени я его с режимом ни разу не ловил. А уже когда в Красноярск позвал из Саратова, познал того самого Татарчука. Встал на поле столбом и стоит. Запустил себя, потерял интерес. Не беру его на спаренный выезд, расписываю план. Возвращаюсь, а он в штопоре. «Сергеич, извините, подвел. Поеду домой».
— В «Интерросе» у вас играл Юрий Гаврилов. Успели застать в нем мастера?
— До заката ему в 40 лет было далеко. В команде совершенно не ощущалось, что это сам Гаврилов. Никого не шпынял, хотя играл с людьми из второй лиги. Тактично и доброжелательно учил футболу. «Вась, ты бы лучше мне отдал, а уже я Пете». Ребята при нем росли, в этом смысле был очень нужен. Но с известным делом имелись проблемы. Ездил на «Волге», в багажнике всегда ящик пива, без него жить не мог. Отправляю со сборов — а ему, наоборот, лучше в команде, чем дома. Засядет в карты играть, дым коромыслом, назавтра матч. И ведь никак не сказывалось, на поле сделает все что надо! Ни разу не видел его с похмелья, ни одного запоя или прогула. Но пример подавал нежелательный.
А игрок — фантастический. Еле ходил на своих битых ногах, его трое держали. Но как только у нас успешный отбор, гляжу — Гаврилов уже один. И в 9 случаях из 10 доставляет мяч куда надо. Как он это делал?! На два тайма не хватало, спрашивал его, когда лучше выпустить. «Давай после перерыва, когда эти балбесы устанут».
Запомнилась игра в Рязани, которую он в одиночку вытащил. Поле ужасное, нас валтузят — из штрафной не можем выйти. Просто издеваются. В перерыве не знаю, что команде сказать, настолько она выхолощена. Начинается второй тайм — Гаврилов забивает два. И Рязань встала. А мы еще один кладем. На фуршете после матча их тренер говорит: «Должны были 4:1 выиграть — 1:4 проиграли. И все сделал пешеход, кому скажи, не поверят». 93-й год. Человеку 40!
— Что за история приключилась у вас в ставропольском «Динамо»?
— Еще одна ошибка. Ушел как раз из-за Киржнера, который меня в «Шахтер» подтягивал. Привел его в Ставрополь начальником команды. Картежник высочайшего класса, но как организатора я его немного переоценил. Думал, будет ловчей работать с краевыми чиновниками, сам начнет что-то добывать. Но у него картежный азарт — купить. Нужен судья? Дайте 100 рублей — обеспечу. А где их взять?
Был такой замглавы краевой администрации Письменный, курировал «Динамо». Возмущался: «Он нас посадить хочет? Или чтобы мы его посадили?» Отозвал как-то в сторону: «Ты можешь тут хоть всю жизнь работать, но этого убирай». А Киржнер врастопырку. Замгубернатора ему объявляет: «Чтобы через три дня тебя в команде не было». Женя в ответ: «Мне такие, как ты, в Ростове шнурки завязывали!» Ну, у все. Я заметался: вместе приходили, вдвоем и уйти бы надо из солидарности. Та самая ошибка. Ко мне верхи относились хорошо: команду укрепил, болельщики оценили. Написал заявление вместе с Киржнером в полной уверенности, что отставку не утвердят. А ее утвердили. Один из самых болезненных моментов в карьере.
— В 2000-м вы по личному приглашению Кирсана Илюмжинова возглавили безнадежный «Уралан». Стали набирать очки, обыграли на выезде ЦСКА. Но через 35 дней команду принял югослав Борис Буняк. Все это сложно увязать в пучок.
— Если вкратце, у тех, кто сразу под Илюмжиновым, были тесные связи с югославами по строительству. Те поставили условие: готовы сотрудничать, если тренером «Уралана» станет племянник босса строительной фирмы Буняк. Параллельно Илюмжинов пригласил меня в свой офис на Кутузовском в два часа ночи, обсудили детали, состоялось назначение. В Элисте когда узнали, были в шоке. После победы над ЦСКА они до 4 утра убеждали его, что для республики Буняк будет лучше. И убедили. Представьте, поздним вечером мы с Кирсаном проговорили будущую селекцию, а в 6 утра его помощник постучал в дверь и сказал, что в «Уралане» я больше не работаю.
— Когда были в красноярском «Металлурге», встречались с Александром Лебедем?
— После встречи со мной Лебедь и принял решение взять команду под свое крыло. До этого клуб финансировал небезызвестный магнат Анатолий Быков. А тут на банкет, где Лебедь чествовал олимпийцев-2002, пригласили меня и гендиректора «Металлурга». Набрался смелости, подошел: «Сан Иваныч, я ваш земляк, из Ростовской области. А мама из Новочеркасска. Хотел поговорить о футболе». — «Сообщите секретарше, она назначит встречу». Рано утром звонок: «Губернатор ждет вас в 11». Приехали, Лебедь выслушал. И сказал: «У меня одно условие: чтобы я не видел по телевизору товарища из Бутырки в костюме с надписью «Металлург». Быков тогда как раз под следствием находился.
— Резким мужиком был Лебедь?
— С виду солдафон, но человек потрясающий. Эрудированный, корректный, за столом — тосты, анекдоты, стихи. Никакой дистанции, ощущал себя с ним почти на равных. Как-то после матча подходит его помощник: «Губернатор просит разрешения зайти в раздевалку». Представляете? «Хочет наградить лучшего игрока. Вы не против, если премируем Данилова?» — «Конечно, нет!» Пришел, поздравил, вручил Данилову конверт с десятью тысячами у. е. Пригласили его на рюмку. Сидим там же, на стадионе, вдруг заглядывает Данилов с похудевшим конвертом. «Сан Сергеич, ваша доля», — и протягивает мне. Лебедь был впечатлен. «Неужели на всю команду поделил?» — «Включая администраторов и массажистов». — «Значит, есть коллектив».
— Любил Лебедь выпить?
— Дело не в этом. В наличии оказалась только одна бутылка «Хеннесси». Когда закончилась, возникла неловкость. Не успели за другой послать, Лебедь говорит: «Думаете, я всю жизнь коньяк пил? Могу и водку спокойно». Свойским он был, абсолютно простым и нормальным. Погиб случайно. Вертолетчик из-за тумана отказывался лететь в Абакан, Лебедь настоял: «Я десантник, прорвемся». Шли низко, ориентировались по местности. На карте не была указана ЛЭП, зацепили лопастью. Упали на землю бортом, где сидел Лебедь. Кто был с другой стороны, выжили.
— Когда тренировали смоленский «Кристалл», команду еще спонсировала фабрика бриллиантов?
— Ее директора убили четырьмя годами ранее, так что в алмазах мы не купались. Там можно было бы работать, но вот как все началось. Состоялась встреча с вице-губернатором Прохоровым, курировавшим «Кристалл». Обсудили условия, принял команду. В первом матче обыграл Нижний Новгород Овчинникова. И в воскресенье меня везут к Прохорову на дачу, у него день рождения, 55 лет. Поздравили, он назначает встречу на среду. Вопрос с деньгами стоял остро, так что это обнадежило. А в среду утром Прохорова расстреляли возле подъезда. И до конца сезона — финансовые мучения. Когда позвонили из Казахстана, настолько устал, что принял предложение. В Смоленске меня сменил Галямин, которому неофициально поставили задачу: плавно опустить «Кристалл» во вторую лигу.
— Сергей Харламов, игравший у вас в «Рубине», арестован за организацию финансовой пирамиды. Удивлены?
— Не знал. Но были у меня в отношении него подозрения.
— Финансово-экономические?
— Можно и так сказать. Играем против Нальчика в 1998-м — вижу, шестеро чудят. А я за всю жизнь ни одной игры не сдал. Случались гроссмейстерские матчи, но чтобы сдать — ни разу, потому, может, и неудобен для кого-то. И так мне стало стыдно… Кто поверит, что я в этом не участвовал, если шестеро — и вот так откровенно, нагло?! Показал руководству клуба видео — ноль реакции, хотя там все очевидно.
— Вы посетили многие европейские клубы. Что поразило?
— Вот случай. В 1997-м побывали на тренировке «Ювентуса» с участием Зидана. Пообедали, перебрались под Флоренцию. Включаем телевизор — играет Европа против остального мира, матч посвящен открытию стадиона во Франции. В сборной Европы один мяч на счету Зидана, который оттренировался со средней нагрузкой несколько часов назад. В сборной мира дубль делает Батистута, и на следующий день мы видим его на тренировке «Фиорентины» в Коверчано. Вот это профессионализм. Если бы кто-то из наших забил два мяча за сборную мира, через сколько дней его увидели бы в клубе? И какая разница, сколько европейцы вина пьют за обедом, если они работают так, словно им после каждой тренировки контракт продлевать?
— Вас часто приглашали тонущие команды. Тренер-спасатель и тренер-победитель — разные типы тренеров?
— Я не только спасал. С Азовом выиграл Кубок РСФСР, чего не удалось больше ни одной ростовской команде, вывел Тюмень в высшую лигу, выиграл Кубок Казахстана. Но вопрос понятен. От тренера многое зависит, только еще больше — от условий, в которых существует команда. Менталитет совсем другой. Лидеры бьются до конца, решившие задачу остывают. Не раз ловил себя на мысли: когда итог сезона ясен, доигрывать неинтересно. Находил какую-то мотивацию, но… В отстающих командах другое: со мной после увольнения почти никто не рассчитался полностью. Разве что «Химки», но там контракт не предусматривал неустойки, только зарплату за месяц. По судам не ходил, жалоб не писал, но проблема есть. У тренеров же, думаю, не существует никакого узкого профиля. Нет ни спасателей, ни победителей. Только обстоятельства, опыт и готовность работать.
— Последнее в вас просматривается невооруженным глазом.
— Кто-то из коллег сказал: «Если предложат работу, я не поеду. Я пешком пойду». Повторить не готов, но направление мыслей схожее.
Фото: РИА Новости/Максим Богодвид, РИА Новости/Владимир Песня, РИА Новости/Владимир Федоренко, Виктор Гаус (вратарь «Лады» 1994-1996)/ФК «Лада-Тольятти», Личный архив Арсения Найдёнова, РИА Новости/Сергей Пивоваров, РИА Новости/Юрий Сомов, РИА Новости/Юрий Абрамочкин, Getty Images / Staff / Getty Images Sport / Gettyimages.ru
