Под собою не чуя страны.

Евгений Дзичковский — об особом месте футбола в российской действительности. Привыкаем жить по-новому. Выискивать в бегущей строке новостей информацию о цене за баррель. С тревогой наблюдать за больными валютными курсами. Ждать повышения пенсионного возраста и не ждать повышения пенсий.

Праздники подтвердили общий тренд. За границу можно. Но больно. В России тоже больно, когда глядишь на эпилепсию ценников в супермаркете. Но все же не так. Благодаря прикупу определился снос: отдыхаем дома. Где, правда, все больше разных налогов, плат, парковок, наценок и т.д.

Не говорим сейчас о причинах. Говорим о следствии. Жизнь, товарищ лейтенант, уже не опережает мечту. Теперь она вносит коррективы. Причем довольно жесткие, если представить, сколько ты платил за венский кофе со штруделем раньше, и сколько это стоит сейчас. А также если знать, что мировые цены на продукты в конце прошлого года снизились. Но только на 6/7 частях суши. Потом, выйдя из праздничного сумрака, читаем ленту российских футбольных новостей.

И испытываем дежавю.

Клубы кого-то подписывают, кем-то активно интересуются. Футболисты требуют прежних или возросших зарплат. Где-то из-за долгов едва не дошло до забастовки и трудовой инспекции - теперь там присматривают двух-трех новичков. Набирается новый менеджмент, с почестями отправляется на общественные начала старый. Финансовый «фейр-плей» немного мешает, да. Но в целом все живо так, по-рыночному.

Как бы узнать рецепт той удивительной жизни, которой живет наш жаркий футбол? Ну ведь занятно же: где-то замерзает водопровод, дорожают и одновременно блекнут помидоры, падает доход на душу. А в футболе лишь замедляются темпы финансового роста.

Чудо-отрасль, чудо-остров, жить на нем легко и просто. Ясно, что и на Чунга-Чанге не всегда розовый свет. Вот одному футболисту, допустим, предложили вместо трех миллионов евро в год два. Он трудно думал — и дал себя уговорить.

Родине непросто, надо соответствовать. Только если пересчитать это все в деревянное, получится, что футболист не совсем обеднел. Даже наоборот. Значит ли это, что клубные акционеры, вынужденные из-за кризиса выделять на футбол меньше, на самом деле будут выделять больше? И почему бы, кстати, при расчете всеобщих зарплат с пенсиями не перейти на СКВ? (Жив еще в памяти термин-то!)

Думаю, многие поджались бы с позапрошлогодних полутора тысяч евро на нынешнюю тысячу. Еще более странно, что абсолютное большинство клубных акционеров и спонсоров имеют ярко выраженную принадлежность к тому самому государству, которому сейчас так нелегко.

При этом футбол, в отличие от многих других сфер, плотнейшим образом завязан на валюту, будь она неладна, и на отечественные углеводороды, дай им бог вечного спроса. Каким же образом тогда российский футбол не сдается бурям? Что спасает его от жестокого ветра в тумане житейский морей? Из версий можно составлять трактаты. Но полезнее подумать о мерах, как говорится, по предотвращению.

Ведь шмякнемся же. Дербалызнемся. Приплывем. Да и людям в глаза как-то надо смотреть. Пусть не тем, у кого ридикюли за два миллиона, но тем, кто им платит. В прошлом году спасительные мысли еще бродили в головах футбольной общественности.

Родилась идея разработать российский футбольный финансовый «фейр-плей». Проект поручили Сергею Степашину. И документ был составлен. В нем многое удручало и выглядело искусственным. Бумага била не по корням, а по веткам. Не учитывала со своими прямолинейными ограничениями возможность превращения нас в футбольное Зимбабве. Не имела привязки к прогрессирующей импотенции рубля. Но это была попытка хоть как-то предотвратить и хоть что-то обезопасить. Пусть даже ценой монопольного сговора клубов. Дикого для условий свободной конкуренции, но приемлемой для чемпионата, где пара частных телят обреченно бодаются с государственным дубом. Монопольному сговору, однако, собрание РФПЛ предпочло дремоту.

Клубы в конце ноября отклонили документ Степашина, как «не способствующий развитию и тормозящий российский футбол». Государственный по сути вид спорта, возглавляемый государственным же министром, не захотел ужиматься в просьбах к государству дать еще. В этом определенно что-то есть.

Теперь футбол, который живет, под собою не чуя страны, будет ужат насильно. И не бумагами, а обстоятельствами непреодолимой силы — самой жизнью.

Это не карканье, если что. И против ридикюлей за два миллиона я ничего не имею. Пусть их. Но недальновидность и скорость, с которой мы летим в стену, разогнавшись по кривым нефтяных и валютных графиков, начинает уже не тревожить - шокировать.

И не только в футболе.

И не столько в футболе.