20.01.2011 5994 2.0 0

Договорняк в Ашхабаде

19.01.2011 "Липецкая спортивная газета". Дмитрий Туманов, «Советский спорт-Футбол»// Футбол

Липецкая команда мастеров два года спустя после печальных событий 1974 года.
Фото: Из архива «ЛСГ»

«Липецкая спортивная газета» публикует полную версию материала (сокращённый вариант вышел в столичном еженедельнике вчера) журналиста издания «Советский спорт-Футбол» Дмитрия Туманова о деле 36-летней давности. Расследование связано с позорным поражением «Металлурга» в Ашхабаде со счётом 0:9.


С тех пор утекло много воды. Уже нет в живых главных фигурантов тех событий: журналиста «Ленинского знамени» Николая Переведенцева, старшего тренера «Металлурга» Виктора Белова, футболиста Евгения Эськова, секретаря Липецкого обкома КПСС Александра Афанасова. Изменились за четыре десятка лет и взгляды на жизнь. Многое, что раньше считалось преступлением, теперь называется бизнесом, а в человеческих отношениях размыты понятия чести, совести, уважения.


Многие наши читатели сегодня просто не поймут, а что из ряда вон выходящего совершили липецкие футболисты в Ашхабаде? Нет сейчас и людей той формации, что Николай Переведенцев. Большинство нынешних журналистов лучше промолчат, проявив ложный патриотизм, чем будут добиваться правды, какой бы жестокой она ни была.


Публикуя этот материал, «ЛСГ» не ставит задачи найти правых и виноватых. Это всего лишь напоминание нынешнему поколению о том, что честь нужно беречь смолоду...

Несмотря на создание комиссии по этике, на громкие заявления РФС о борьбе с коррупцией в профессиональном футболе, воз и ныне там. Единственными — первыми и последними ласточками, прибитыми в этой самой борьбе ещё при Мутко, — остаются «Елец» и «Факел-Воронеж», якобы пытавшиеся подкупить судей. Однако, оглянувшись, можно далеко-далеко — в 1974-м году — разглядеть ещё одного козла отпущения: липецкий «Металлург»…


Последняя капля


«Металлург» разогнали в конце 1974-го — стёрли, как говорится, с лица земли: нет такого названия, нет таких игроков, тренеров — дисквалифицировали, просто дисквалифицированы без всяких сроков — как хочешь, так и понимай: то ли на год, то ли до гробовой доски. Формальный повод: «Металлург» сдал матч последнего тура «Строителю» в Ашхабаде — 0:9. Именно такой счёт нужен был хозяевам, чтобы остаться в первой лиге в случае поражения «Спартака» из Ивано-Франковска в Баку. Однако одиозный результат (хоть в книгу Гиннесса!) стал всего лишь последней (хотя и увесистой) каплей для чиновников, полсезона терпящих «Металлург» — погрязший в стяжательстве и прочих буржуазных замашках. Весь второй круг пресса промывала косточки футболистам из Липецка. Самым мощным кирпичом (атомной бомбой!) в огород «металлургов» стал фельетон в «Правде», где игроки предстали алкашами и рвачами.


То, что матч в Ашхабаде был не самым главным грехом «металлургов», видно было и по тексту постановления спорткомитета СССР, где договорняк упомянут вскользь и напоследок. Но — главное! — из десяти
http://sport.lpgzt.ru/aticle/13825.htm дисквалифицированных «за моральное разложение, вымогательство и рвачество» только четверо участвовали в злополучном матче, а Валерий Стафёров тот уже год как играл за… другую команду — московский «Локомотив». К тому же с головы «Строителя» не упал ни единый волосок, благо покупка матча не пошла им впрок: украинский «Спартак» совершил подвиг в Баку: сыграл вничью — 1:1. К слову, в составе хозяев играли нынешние тренеры «Рубина»: Курбан Бердыев и Якуб Уразсахатов.


Конечно, Липецк нельзя было лишать команды. Отныне она называлась «Новолипецк» и играла во второй лиге. Дисквалифицированные же через год были тихо — без сообщений в прессе — прощены. А одному — призванному в армию Валерию Шальневу — старанием ЦСКА индульгенция была выправлена немедленно, и «рвач» обошёлся без потери стажа.


Не ссорьтесь с журналистами!


В 1974-м спорткомитет дисквалифицировал десять футболистов, из них только четверо были участниками договорняка. Из шестерых невинно пострадавших самым доступным оказался Пётр ДВУРЕЧЕНСКИЙ: вместе играем по понедельникам — четвергам за ФК «Ветерок-Ураган». На очередную тренировку Пётр Васильевич принёс вырезку из «Советского спорта» от 3 декабря 1974 года с постановлением «О нездоровых явлениях в ФК «Металлург» (Липецк)».


— В начале 70-х годов в Липецке созрела хорошая команда, — рассказывает Двуреченский. — В 71-м мы заняли первое место в зоне, но не прошли пульку в Сочи. Но на следующий год заняли второе место в пульке и вышли в первую лигу. В 73-м с ходу заняли пятое место в первой лиге. А в 1974-м игра сразу не пошла. Почему? Во-первых, стали серьёзнее к нам соперники относиться, кто-то ушёл в другие клубы… Сразу оказались внизу таблицы. И тут уже судьи принялись за нас. В той ситуации мы — игроки — ошиблись: убрали тренера Белова, я был инициатором… Но решающую роль в развале команды сыграл журналист из липецкой газеты «Ленинское знамя» Николай Переведенцев. Он был в команде чем-то вроде пресс-атташе с самого её создания. Во всяком случае, все первые программки писал именно он. Переведенцев был вхож в команду, знал всё от и до. Бывал и на сборах, и на пульках, всегда вроде доброжелателен, но в 1974-м между ним и командой как кошка пробежала!


— Он что-то писал неправильно?


— Не то, что неправильно… Вместо того чтобы поддерживать команду в трудной ситуации, начал лепить горбатого! И, чуть что, говорил, что у него связи в Москве. А тут ещё эта ссора с Женей Эськовым! После неё он вообще попёр на команду…


— Что за ссора?


— После проигрыша «Шиннику» дома (я уже не играл — сердце прихватило) в сентябре он подошёл и — начал, а все и так на взводе. И вот Женя — ему: пошёл ты… косой! (У Переведенцева что-то с глазом было). И вроде даже плюнул в его сторону. А Женю очень любил третий секретарь обкома партии Афанасов, куратор по футболу… В 72-м он был на просмотре в «Спартаке», мог остаться, играть на месте Логофета, если б не липецкий обком партии — его вернули… И вот эта ссора, и Афанасов стал на сторону Жени… И началось: в «Комсомолке» статья, в «Советском спорте», приезжал Маслаченко… Я был комсоргом — замучили корреспонденты! А когда появился фельетон в «Правде», все поняли, что написан он со слов Переведенцева, там была фактура, которую не мог знать никто, кроме него. Да, тогда ребята хорошо получали, кто-то мог и в ресторан сходить, но как всё это было преподнесено! А Эськова сразу в армию сдали — от греха подальше. Потом он отслужил, вернулся и играл за Липецк. Но закончил трагически — выбросился с балкона.


Пропускайте! Не успеем!


— Не было попытки поговорить «по-хорошему» с Переведенцевым?


— На следующий день после той ссоры я с ним встретился. Сказал: «Николай Владимирович, ваша ссора с Эськовым — это ваше частное дело, команду-то оставьте в покое! Мы и так валимся…». Но ведь когда мы были ещё во второй лиге, Переведенцев ещё с одним футболистом поругался — Сашей Осенним! Тоже был разговор после матча. Саше не понравилось, что тот написал про него, и сказал что-то сгоряча. Так Переведенцев на него в суд подал! Я был на суде свидетелем. Сказал: ребята, извините, после игры парень вышел, весь на нервах! Его оправдали…


— На последний выезд Душанбе — Ашхабад вы не полетели…


— Я был болен. Но всё уже было ясно — вылетаем. Да и в последнем матче дома, когда «Таврии» проиграли 0:3, вышло только шесть из основы, остальные — дублёры.


— В такой ситуации вокруг команды проиграть 0:9 — самоубийство!


— Я когда узнал — просто обалдел. Да к тому же бессмыслица! Неужели Ивано-Франковск не смог бы с Баку договориться! Так оно и получилось. Баку деньги и с Ашхабада взял, и наверняка с Ивано-Франковска. Не случайно ведь администратор «Строителя», который деньги в Баку отправил, а когда узнал, что там ничья (1:1), — сознание потерял. И зачем тогда мучались! В Ашхабаде ведь до середины второго тайма счёт был 4:0, так, говорят, за воротами кричали: «Пропускайте! Не успеем!».


— И много в Ашхабаде заплатили?


— Не знаю. Может быть, дали натурой: вернулись в новых ботинках, шапках… Но когда начались разборки, меня и других ведущих — ещё до дисквалификации — просто отчислили из команды, чтобы когда приедут из Москвы разбираться: да они уже у нас не работают! У меня в трудовой книжке написано: уволен за снижение спортивного уровня.


«Петь, подпиши хоть ты!»


— И все-таки что творилось в Липецке в тот месяц до постановления?


— Приехал куратор из ЦК. Мне говорит Переведенцев: «Петя, если хочешь остаться в живых, иди к нему!». Пошёл я в обком. Там меня все знали — пропустили. Захожу в кабинет партконтроля: сидит мужик — галстук, солидный. «Здрасте!» — «Вы кто?» — «Двуреченский» — «Ты-то мне и нужен!». И начал расспрашивать. Да, говорю, доплаты получал. На заводе — 120 рублей. И все ведущие получали кто где. Валерка Стафёров в каком-то колхозе. Но, говорю, считаю это нормальным. Так везде в СССР. Наша жизнь короткая в спорте. А он приехал, чтобы по партийной линии наказать Афанасова, который нам помогал. Александр Евсеевич вообще много для спорта в Липецке сделал. Дворец спорта — это ведь он построил. Перед каждым матчем приезжал на стадион, проверял поле — он ведь по специальности был агроном. Приезжал на базу, разговаривал с ребятами. Мне он помог квартиру поменять (дважды менял), машину купить — «Москвич-412» (экспортный вариант) в 71-м году. Дефицит! Как отец родной! И вот предложение подписать против него письмо, что тот санкционировал все доплаты. И если, говорит, подпишете, команда останется, а Афанасову дадим по шапке. Я: «Дайте сутки подумать» и сразу — к мужикам. Рассказал, все отказались подписывать. Я на следующий день пришёл к куратору: «Ребята отказались». Он: «Петь, подпиши хоть ты один!». — «Я тем более не подпишу. Мне же здесь жить ещё!».


— Так что не удивились, когда вышло постановление?


— Сижу дома, звонок утром из Красноярска (там я шесть лет играл). Звонит мой меценат полковник КГБ: «Петь, я же тебе говорил: возвращайся в Красноярск!» — «Что случилось?» — «Вышел «Советский спорт», всех — и тебя — дисквалифицировали!». Но ведь идиотизм: зарубили и тренеров, которые уже не работали в команде, — Белова и Школьного! А Афанасова перевели в управление сельского хозяйства. Я, когда в конце 90-х работал в «Металлурге», пригласил его на футбол на ВИП-трибуну — провел через всё поле и посадил.


Вместо «Зари»…


— Что делали во время дисквалификации?


— Играл на первенство области за трубный завод — тот самый, что мне доплачивал, — и числился инструктором по волейболу в «Динамо», но на самом деле «гонял» милиционеров, КГБ, ГАИ. Тогда министр приказ издал: раз в неделю — физподготовка, и вот я из них людей делал. Они ведь все пузатые, особенно гаишники. «Пётр Васильевич, не надо!». Я: «Ребята, у меня автомобиля нет, поэтому в строй и — вперёд!». Они у меня худели на пять килограммов за неделю!


— Что в городе было?


— Страшно было выходить! То нас на руках носили, а теперь пальцем показывали: сдали игру, рвачи, получали! А что получали… Ставка в первой лиге — 160 рублей (во второй — 120) плюс доплаты и премиальные, по 400—500 в месяц выходило… По слухам, должны были не нас разбирать, а «Зарю» ворошиловградскую. Там все получали баснословные деньги и на всех чхали. Но сделали нас козлами отпущения.


— Как снимали дисквалификацию?


— Получилось удачно. Шальнев Валера попал в ЦСКА в 1975-м. А его не заявляют. Тарасов (он только пришёл в ЦСКА) идёт к Гречко: разрешили. И через год я беру характеристику в «Динамо» и еду в Москву на заседание федерации, со мной Эськов и Губарев. А характеристику мне генерал Коршунов написал такую, что все: да тебе орден Ленина давать надо! Сняли дисквалификацию со всех троих. Но нигде про это не написали, так что для многих мы до сих пор с чёрным клеймом…


— В 76-м вы вернулись в «Новолипецк», доплат уже не было?


— Только ставки! Так запугали. Убрали ведь и некоторых директоров заводов. И уже никаких приезжих не было — только местные.


«Согласны на сорок?»


— Сейчас в первой лиге договорняков, говорят, больше половины, а в 70-х…


— Тогда было чище. Если и были — так это договаривались игроки между собой. Вот приехали мы в Подольск, а с той командой всегда очень трудные матчи были, а очки нам позарез — идем на первом месте, сразу за нами — «Кубань». Мы за победу получали по сорок рублей. Приехал к ним на базу: по сорок — согласны? Согласны. И мы их 3:1 шлёпнули. А в конце игры выпустили молодых, они не знают ничего и начали: момент за моментом! Ребята: «Петь, что они делают, ну дали победить, но ведь не 5:1!». Или на пульке в 1972-м нам с «Кузбасом» в третьем туре можно было сыграть вничью (у нас уже по две победы). Ну и расписали 0:0. Потом и они, и мы вышли в первую лигу.


— Но были и договорняки, спущенные сверху?


— В 1973-м идём на первом месте. Приезжает к нам «Локомотив». Звонок в обком из министерства путей сообщения от Бещева: всё равно в высшую лигу не попадёте, ваш Липецк и на карте никто не найдет! Отдайте игру! Приезжал на базу и их игрок — просил. Вызвали Белова в обком. А Петрович (честнейший был человек!): ни в коем случае! Мы бились, но… проиграли.


Из  футболиcтов в ревизоры


Ещё один из «шестёрки» не игравших, но пострадавших — Виктор НОЗДРИН.


— Я в Ашхабад не ездил из-за травмы, — рассказывает Виктор — А когда узнал про 0:9, хотел вообще кое-кому морду лица набить! Было вдвойне обидно — ведь хотя у команды год был провальный, для меня-то получался звёздным! В 74-м я был кандидатом в олимпийскую сборную Бескова, в мае должен был перейти в «Зенит» (они уже прислали запрос, за мной приехали, уговорили мою маму, родителей жены), но Афанасов не отпустил: это наша гордость! А в конце сезона я собрался в «Локомотив». И вдруг дисквалификация! В рвачи записали! В Ворошиловграде целая шахта работала на футболистов, когда они стали чемпионами страны в 1972-м! И ничего!


— Кто составлял «расстрельный список»?


— Добрынин — председатель липецкого спорткомитета, потом боженька его наказал: посадили. Дисквалифицировали тех, кто уходил или уже ушел. До этого на бюро в спорткомитете я честно сказал: ухожу, заработал это право — пять лет ведь отыграл за родной клуб. Если не получится в «Локомотиве» — вернусь. Хорошо, говорят, тебя не за что дисквалифицировать… Я потом ездил в Москву, все пороги обил — с кем только ни разговаривал! Единственный, кто проникся — Никита Павлович (Симонян. Прим. ред.): «Вить, придется подождать — ничего не поделаешь!».


— И как год прошел?


— Хотел играть на первенство области — не заявили. Разрешили только играть за институт (я учился на дневном). А у меня семья, дочке два года — надо кормить! И тут помог «Локомотив»: устроили ревизором — ходил безбилетников ссаживал в поездах. Небольшие деньги, но хоть что-то… А потом Игорь Семёнович (Волчок — тренер «Локомотива». — Прим.ред.) вызвал в Москву. И я за дубль играл негласно.


Верни медаль!


Виктору Ноздрину было вдвойне обидно получить дисквалификацию. Как мог тогда оценить свою обиду Валерий СТАФЁРОВ, весь 1974-й год, проигравший в «Локомотиве» и вместе с ним поднявшийся в вышку?


— После 0:9 были разговоры, что Липецк могут дисквалифицировать, — говорит Валерий. — Но я никак не ожидал, что попаду в список… Постановление вышло после того, как нам в «Локомотиве» дали малые золотые медали. Ребята сначала смеялись, а потом уже не до смеха… Позвонили: приходи, сдай медаль. Пришёл — сдал. Но на сборы с «Локомотивом» поехал, все думали: пронесёт. Но не получилось. Волчок говорит: «Валер, давай мы тебя переведём на низшую ставку — будем тебя держать». И оформили меня кем-то на 60 рублей. А потом я перешёл в ЗИЛ — дорабатывал этот год в строительном цехе у Гумбурга Вячеслава Николаевича (был такой начальник). Не был освобождённым, ходил на работу каждый день, как положено. И играл за строительный цех на первенство завода. Знаменитая команда была, всё время занимала первые места.


— О снятии дисквалификации сами хлопотали или «Локомотив»?


— Нет. Меня выручил Самарин Николай Александрович — он хотел, чтобы я у него играл в Перми, и хлопотал за меня в федерации. И когда через год сняли дисквалификацию, я уехал в Пермь.


— Доплаты в Липецке от какого завода получали?


— Сто рублей — от тракторного завода. Но ведь могли зарабатывать от стадиона, но не больше сорока рублей. Столько и получали, потому что стадион всегда был полон.


— В договорных матчах участвовали?


— Во второй лиге, честно говорю, вообще ничего не было — потому что у нас команда была сумасшедшая. А в первой лиге, когда шли на первом месте, приехал к нам «Черноморец». Мы их в Одессе в первом круге обыграли. И вот они приехали и предложили нам по 200 рублей. Но мы отказались. Играли хорошо, но ту игру проиграли.


«Уж очень они просили…»


Валентин АЛЁХИН не попал в «расстрельный список», хотя играл против «Строителя» весь матч.


— Проиграли по заказу — что скрывать! — признается Алехин. — Спектакль, конечно. Выхожу один на один — бью мимо ворот. Но соперники так старались, что никак девятый гол забить не могли. Мы всё давали делать, а они — никак!


— Цена вопроса. Что за деньги получили?


— Да смешно говорить! Но там в основном деньги и не играли роль. Мы всё-таки не такие мелочные. Хотя, может, кому-то и дали большую сумму, я не в курсе… Уж очень они просили. Мне сказали ребята: надо… Ну, надо — значит, надо.


— Но ведь команда развалилась задолго до Ашхабада. Почему?


— Мы никак не должны были выскочить, но внутри всё разъедало! А главная ошибка — убрали Белова. Выиграли 1:0 в Баку у «Нефтчи», и сразу после этого Петя Двуреченский проводит собрание, и мы выражаем Белову, как сейчас принято говорить, вотум недоверия.


— Почему? Ведь два года до этого жили душа в душу!


— Совершенно верно. Но ребята, наверное, немножко зазнались. Тут и Белов, наверное, их перехвалил — ведь всё время первые были, а когда вдруг дела не пошли и Белов начал критиковать основных игроков, некоторые были к этому не готовы. Начали огрызаться.


— Роль Переведенцева…


— Да, сыграл свою роль и он. Мужик был слишком обидчивый. Он же после ссоры с Эськовым даже к Щёлокову ездил — министру МВД, чтобы Женю в армию забрали. Он числился тогда где-то во внутренних войсках, и его из команды удалили.


— В газетах писали и о каких-то денежных распрях внутри команды…


— Было! Все получали доплаты, другое дело, кто-то числился на одном предприятии, а кто-то на… пяти! Каждый ходил по начальникам и выпрашивал себе доплаты. Были и на этой почве распри.


— А вы-то где числились?


— На нескольких предприятиях! И на птицефабрике, и где-то в РСУ в Ельце — ездить замучаешься — за 90 рублей.


Футбол в темноте


Тринадцать липчан участвовали в ашхабадском договорняке, девять отделались только лёгким испугом. Один из них — Валерий ТРЕТЬЯКОВ.


— Что я могу сказать, — с явной неохотой вспоминает Третьяков. — Подкупа как такового ведь не было! Просто мы уже были безнадёжны, потеряны, нас везде душили, прибивали. Судейство в Ашхабаде было — катастрофа! Мы же 12 минут переиграли. Темно стало — ничего не видно! Навал — лишь бы забросить мяч в ворота: руками, ногами. Смех стоял!


Вячеславу ШАРДЫКИНУ «посчастливилось», прилетев в Ашхабад, закосить от матча.


— Отказался играть, чтобы не участвовать в этом… — говорит Вячеслав. — Кто-то ещё отказался — но единицы, а остальные пошли на поводу… Спектакль! Наши расступались, а те всё не могли забить. Болельщики свистят: цирк устроили! Матч, кажется, минут 120 продолжался! Они ещё постоянно в Баку звонили…


— Но к тому дню команда по сути была развалена…


— Началась тренерская чехарда — всё покатилось… А Белова сняли старики — сплавили. Там как раз из дубля ребята подходили приличные, Петрович стал их подтягивать к основе… А Переведенцев — это его работа: писать! Ну, может быть, какая-то неудачная статья была… Ну, написал о Эськове, что часто создает голевые моменты… у своих ворот. Вот, собственно, и всё!


Подстава


Капитан дубля Олег ЛИЗНЁВ отыграл за основу «Металлурга» в Ашхабаде весь матч, хотя в статистический отчёт «Советского спорта» почему-то… не попал.


— Старички отказались играть, кто-то не поехал, поэтому дублёров вышло человек пять. Тренер Архипов на установке сказал: «Будем биться!». Мы же знали, что им надо девять голов забивать. И молодым: «Доказывайте — вот вам шанс!». А какой тут шанс! Нас просто подставили! Да ещё полупьяный человек судил! Пенальти поставил, два гола — из вне игры. И всё ждал, когда они девятый забьют. Кое-как затолкали — сразу свистнул: конец! Мы летели в одном самолете с этим судьей. Его туда заносили! Как сейчас в глазах стоит — такое безобразие… Они могли не только девять, а ещё и пятнадцать забить! Потом, когда результат из Баку сообщили — весь стадион упал просто!


— В «Правде» в фельетоне было, что игроки в ресторанах прикуривали от четвертных…


— Чушь! Да, ходили в рестораны, но это не криминал… А начался развал, когда убрали Белова — старики бунт подняли… Молодёжь уже подпирала, у нас дубль был приличный — в тройку входили. А Петрович был великий человек. Столько молодёжи воспитал — Берников потом восемь лет в высшей лиге играл за Харьков.


— Из-за этой истории в следующем году все доплаты сняли?


— Все! Оставили только зарплату 120 рублей и премию — от сборов. Но на стадион-то никто не ходил, поэтому получали по трёшнику с копейками. Но через два года сделали официально 40 рублей премиальных. И появился ещё мощный стимул — председатель профкома Комлев говорил: «Ребята, занимаете первое или второе место — едете в Чехословакию или в ГДР на своём автобусе!». И вот мы за эту путёвку бились!


«Не надо извиняться!»


Иван ЛЮЛЬЧЕВ был начальником липецкой команды. «Голова! — по словам Петра Двуреченского. — Попросишь: Филиппыч, одолжи четвертной — залезет в карман и, не глядя, вынет сколько надо! Никогда не записывал — всё в голове держал!». Ныне Люльчев — президент «Кожаного мяча» в Липецке.


— Договорняк — это уже следствие, а суть дела вот в чём. После нашей победы в Баку (30 мая — Прим.ред.) к главному тренеру Белову зашёл Пётр Двуреченский с группой игроков и заявил: мы под твоим руководством не желаем играть. Он ответил: «Ну что ж, приедем в Липецк — там определимся». По возвращении в Липецк наш куратор Афанасов сказал Белову: «И вы работайте дальше, и он пусть играет». Белов сказал: «Но это невозможно!». А тут его как раз отправляют в Питер на стажировку к Зонину. И два матча команда играет без него и, кстати, побеждает: 1:0 — Нальчик и 6:2(!) — Орджоникидзе. Белов возвращается, и перед выездом в Краснодар на стадион приезжает Афанасов. И опять: и вы остаётесь, и этот пусть играет. Белов говорит: «Я так не могу — складываю с себя полномочия». И я как начальник команды сказал то же самое. И команда покатилась вниз.


— Они выиграли две игры и получили козырь — без него можем...


— Конечно! А оказалось, ничего не могут! Конечно, Белов был строгим, но… по-доброму. Был предан футболу. Всегда раньше всех поднимался на базе. Побрит, наодеколонен. Трезвенник. Хотя, честно, даже я в поездке иногда позволял с кем-то… так сказать. Но денег мы никогда никому — ни судьям, ни соперникам!


— Значит, роль Переведенцева в развале команды сильно преувеличена?


— Нет — он сыграл свою роль. И с Эськовым у него были старые счёты. Эськов был трудяга. Он ездил на просмотр в московский «Спартак» в 1972-м, и Старостин ему сказал: «Женя, а ты не пробовал бегать марафон?». Ну и вот ещё при Белове Переведенцев покритиковал Женю за какой-то матч. А перед началом следующей игры в Липецке Эськов пошёл заменить то ли гетры, то ли бутсы и встречает Переведенцева. И говорит: «Николай Владимирович, как же так! Белов на разборе меня похвалил, а вы пишете обратное!». И тот ему заявил: «Моё дело! Я могу как поднять, так и опустить!». И Женя ему сказал… одно слово — кто он. Потом выросла легенда о том, что якобы он его за галстук схватил. Этого не было. После того матча я долго ходил с Переведенцевым по площади Ленина и уговаривал: не надо поднимать шумиху! А он: «Пусть Эськов извинится!». На следующий день я встретился с Афанасовым, и тот говорит: «Не надо извиняться!». Ну, тогда и пошли письма на Афанасова: то он жену на государственной машине в поликлинику отвёз, то ещё чего-то — мелочёвка… А с Переведенцевым были сначала очень хорошие отношения. Мы его брали с собой на выезды, и он оттуда делал прямые репортажи в Липецк — такие пятиминутки.


Полный хозрасчёт


— Белов уже полгода как не тренировал команду, а его и второго тренера Школьного дисквалифицировали…


— С Белова сняли мастера спорта, заслуженного тренера! Он потом работал в Орехово-Зуево, и когда приехал на матч в Липецк, мы встретились, он говорит: «Иван Филиппович, давай вернёмся! Попроси руководство. Не надо нам никаких привилегий, ничего!». Я зашёл к куратору по спорту Мещерякову, он: «А что народ скажет!». Так ничего не получилось.


— Но «рвачество» и «моральное разложение» начались ещё при Белове…


— У нас мало было чужих игроков, вот они получали… А свои липецкие — их главный грех: когда женились — давали им квартиры. Ну, была ещё история, которую Переведенцев раздул. Три игрока — Эськов, Шальнев и ещё кто-то — в складчину купили машину. Поехали, фару разбили — никто ведь водить не мог — а потом продали. Ну и какие рвачи! Но ведь никто не написал, какую команда приносила прибыль. Мы были на самоокупаемости: питание, размещение, зарплата — никто нам не давал. Но средняя посещаемость в 1973-м была 19 тысяч, и по итогам сезона доходы превысили расходы на 200 тысяч рублей! И нас завод премировал… за «пропаганду спорта» — дали по окладу… А Ашхабад… Я часто с ребятами встречаюсь, и они иногда: «Какую мы ошибку сделали в 74-м!».


Читайте также:
Комментарии
omForm">
avatar